У Джона Бон Джови тоже был тяжёлый год

Его новый альбом «2020» станет свидетельством скверного периода в американской истории.

Фото Макса Мамби

Иногда для отражения события нужен художник, чтобы мы могли по-настоящему увидеть и прочувствовать случившееся. Это может быть фотография, сделанная журналистом или свидетелем, как «Падающий человек» 11 сентября. Или это может быть фильм, как «Когда рушатся плотины» Спайка Ли, который заставил осознать реальность, оставшуюся после урагана Катрина. В этом году Джон Бон Джови пытается показать нам, кто мы такие, своим новым альбомом «2020», в котором, помимо прочего, освещены пандемия, политические распри, полицейский произвол и другие разломы в современном американском ландшафте. Это его попытка, как он выразился, «стать свидетелем истории».

Это второй альбом Бон Джови с тех пор, как давний соавтор и гитарист Ричи Самбора внезапно покинул группу во время мирового турне в 2013 году, на фоне личных проблем и семейных неурядиц. Он говорит о «2020» как о своём первом выходе из амплуа рок-звезды, и этот альбом получился более личным, менее гламурным по сравнению с теми, что мы слышали раньше.

Но всё же это Джон Бон Джови: «2020» начинается решительно (первые слова: «Проснись!» (“Wake up!”)) и сразу же захватывает тебя своей прямолинейностью в стиле поп-рок. Альбом необычный, вдохновляющий и, возможно, даже необходимый – этим летом он стал своеобразным личным музыкальным спасательным кругом в трудный для моей семьи период. Когда я смотрел, как этим летом Джон исполнял «Do What You Can» и «Livin’ on a Prayer» на благотворительном вечере, который он организовал для тех, кто первыми откликнулся и работал на передовой в его родном штате Нью-Джерси, у меня было ощущение, что Бон Джови способен объединить самые разные голоса, борющиеся за то, чтобы быть услышанными в Америке, и подать пример в это неспокойное время.

А ещё Бон Джови вложил свои собственные деньги туда, где внезапно оказалось больше голодных ртов и меньше рабочих рук, чем когда-либо. Начиная с марта, его вместе с женой чаще всего можно было увидеть в двух общественных ресторанах и в огромном банке продовольствия, который поддерживает его фонд, рядом с его домом в сильно пострадавшем Нью-Джерси и Лонг-Айленде. В течение бесконечных месяцев изоляции он помогал тысячам людей, которые в этом нуждались, а теперь выпустил убедительный саундтрек ко всей американской жизни в этом году. GQ побеседовал с Бон Джови о «2020» и о 2020-м.

GQ: Теперь, когда ты уже сам всем заправляешь, как проходил процесс записи альбома?

Джон Бон Джови: Ну, я уже практически запустил альбом, и тут появился коронавирус, который блокировал весь мир. Так что, я понял: если я собираюсь выпустить актуальную пластинку в 2020 году, то мне лучше написать песню о коронавирусе. Ею стала «Do What You Can».

Меня вдохновляли медики, студенты, которые чем-то жертвовали, продавцы продуктовых магазинов, которые стали незаменимыми работниками, сиделки, невоспетые герои, которые шагнули на помощь своим соседям, и те, кто просто носил маску – не потому, что это политический инструмент, а потому, что это знак уважения к ближнему.

Потом, конечно, произошёл инцидент с Джорджем Флойдом, «Black Lives Matter»; я сел писать «American Reckoning» и тогда, наконец, смог сказать: «Аминь, альбом завершён». Я убрал из альбома две, можно сказать, любовные песни, добавил «Do What You Can» и «American Reckoning», и вот он – мой «2020».

Ты так говоришь, будто очень легко написать поп-песни о пандемии, повсеместном расизме и полицейском произволе.

Сказать по правде, я думаю, мой прежний опыт наделил меня такой способностью. Теперь я считаю, что мне нечего доказывать и нечего скрывать. И мир находится в таком состоянии, что я почувствовал: я могу говорить об истории, пока я готов быть её свидетелем. Я всего лишь свидетель истории.

События, которые я затронул в альбоме «2020», тронули и меня. Такие темы, как ветераны боевых действий, борющиеся с посттравматическим стрессовым расстройством, контроль за оборотом оружия, неравенство, расовая несправедливость и многие другие, имеют объективно важное значение. Я не принимал ничью сторону ни по одному из этих существенных вопросов. Я просто сообщил о них напрямую. С самого начала моя позиция была такой. Сделать совершенно очевидным, о чём песня и что я имею в виду, но при этом не указывать пальцем и не выступать обвинителем, – вот какой был план.

Честно говоря, я сейчас на таком этапе своей карьеры, когда я осознаю, чем зарабатываю себе на жизнь, но это не то, кто я есть; это всего лишь то, чем я занимаюсь.

«Делай, что можешь». А кто ты есть, как человек?

Ну, я отец, филантроп. Парень, который сегодня работал на раздаче еды и теперь отчаянно хочет принять душ, а ещё, наверное, должен обратиться к врачу по поводу грёбаной грыжи, которая у меня наверняка есть [смеётся].

Идея моих ресторанов «JBJ Soul Kitchen» заключается в том, что нуждающиеся помогают готовить еду и за это могут получить сертификат, который обеспечит пропитанием до четырёх членов семьи. Из-за пандемии мы не могли привлечь к работе добровольцев. Но нам всё ещё нужно было кормить людей. Поэтому мы с Доротеей работали пять дней в неделю в течение двух месяцев, прежде чем отправиться на Лонг-Айленд и открыть там банк продовольствия, который кормил 6000 человек в месяц.

С мая и до конца лета мы работали там каждый день, когда были открыты. Мы работали с начала пандемии, будь то в «Soul Kitchen» или в банке продовольствия здесь, на Лонг-Айленде, распределяя еду по семи заведениям, которые финансирует наш фонд и я.

Что касается голодных людей, то им плевать, что я музыкант [смеётся]; они благодарны за то, что я каждую неделю даю им еду. Они вообще не спрашивают меня об альбоме. Они задают мне вопросы вроде: «А яичная лапша будет на следующей неделе?», «А можно нам побольше фруктов?». Всем этим я и занимался утром, примерно с семи часов до полудня.

Создаётся впечатление, что тексты содержат некие религиозные образы: «В такую ночь, как эта – одна молитва, одно желание» (“On a night like this, one prayer, one wish”), «Есть ли что-то большее? Дверь открыта, чего же ты ждёшь?» (“Is there something more? There is an open door, What are you waiting for?”). Это написано намеренно или как-то связано со всем этим?

Я прошёл через строгое католическое воспитание. Пару раз я ходил в церковную школу и сталкивался с тем, что потом стало организованной католической церковью, вся эта история со священниками и мальчиками-служками. Не лично, конечно. Я наблюдал со стороны, меня это не затронуло. Потом нас забрали оттуда.

В конце концов, я обрёл духовность. И теперь мне кажется, что я вновь обращаюсь к этому, будь то в молитве или просто в тоске по временам моей юности, когда всё было намного проще? Но сейчас я делаю это чаще, чем когда-либо. Я стремлюсь к некой высшей силе.

Кто-то в недавнем интервью сказал мне, что он наконец-то начал пытаться «молиться про себя».

Да, думаю, это правильно. Понимаешь, стоит только зажечь свет внутри себя, и он будет сиять вовне, освещать твои поступки и твоё восприятие окружающего мира.

Как строчка «пролей свет» (“shine a light”) из «American Reckoning». Для кого вообще этот альбом?

Для меня! [смеётся] Для меня. Я создал этот альбом, чтобы заново понять, почему я хотел это сделать. У меня был тяжёлый период. Из-за того, что случилось с Ричи и его детьми, из-за того, что он оставил нас вот так, даже ничего не обсудив. Это было очень тяжело для всех нас. И это сказалось на мне.

Группа – это семья, поскольку мы выросли вместе, делали всё вместе, у нас были взлёты и падения, но мы никогда не покидали этот корабль. Будь то работа или смерть родителей, или развод, или слава, или какие-то скандалы. И алкоголизм был, дошло до того, что нам приходилось принимать решения, которые были не на пользу группе, это уж точно.

И всё-таки, мы прошли через это. И «This House Is Not for Sale» [первый релиз после того, как Самбора покинул группу] был своего рода размахиванием кулаками в воздухе, в том смысле, что: «Я не позволю моему дому рухнуть», но трудно найти людей, которые захотели бы в этом участвовать, а потом показать им, как играть и писать песни, и как что-то в них выразить.

Этот альбом точно не должен был стать грандиозным, потому что я ещё не в том состоянии. Поэтому мне нужно было войти в контакт с моим умением писать песни. Так что я очень усердно работал, будь то над альбомом, или, позже, над собой, или над нашими отношениями с Тико и Дейвом, чтобы мы стали сильнее как единое целое. И у нас здорово получилось, потому что мы стали ближе и в конце концов почувствовали, что мы – мы все вместе – не ошиблись.

Странным образом то, что я простил Ричи, помогло мне вырасти, и Дэвиду, и Тико тоже – и стать теми, кто мы есть сегодня. Потому что нам пришлось пойти другим путём. Ты не будешь винить в этом кого-то, ты вроде как должен сказать спасибо, потому что это поможет тебе отправиться дальше. Иногда кто-то должен сойти с дистанции, чтобы ты мог продолжать свой путь.

Чего-то ощутимо не хватало. И кстати, в этом туре у нас оставалось ещё 80 концертов. Но мы справились. И всё прошло с большим успехом.

У меня тут тоже была чёрная полоса, и я очень хочу узнать: в чём сейчас заключается твоя жизненная философия?

Философия? Я думаю, что моя цель – просто каждый день стараться быть лучшей версией себя. Просто пытаться сделать что-то, чтобы стать лучше. Даже если это что-то просто... например, побольше спать. Понимаешь? Просто что угодно, чтобы сделать себя лучше, и я не имею в виду лучше как певца или как рок-звезду. Лучше как человека.

Это важно, особенно сейчас. Скажу честно: у меня был очень трудный год. Кризис среднего возраста – это тяжко. Ты заботишься о детях, родители стареют – ты завис «посередине».

Ага. Сколько тебе лет?

48. 

Многое происходит между 48 и 58. Я вроде как шучу, что 50 – это последний декадентский юбилей, но к 58 годам у тебя уже другой взгляд. Я ещё не настолько стар, чтобы задумываться о смерти – думаю, впереди ещё точно лет десять-двенадцать, – но всё-таки начинаешь понимать, что мы уже не молодёжь.

В 48, 58 – ты вроде как совершаешь или уже совершил все великие дела, которые планировал, и всё прекрасно, но гораздо важнее то, что ты создаёшь вместе со своей семьей. Потому что ты не можешь облажаться с этими двумя главами своей жизни, иначе это оставит на тебе шрамы.

Реши все проблемы и сделай это сейчас, начни писать свои собственные главы. Живи ими. Пусть они станут тем, что захочется перечитать ещё раз.

Как твои дети?

Они в порядке. Самый младший полностью посвятил себя гитаре и хочет научиться писать. Он только что достиг того уровня, когда по-настоящему может играть на гитаре. Вот так на нём сказался коронавирус, полгода практики не прошли даром. Джейк собирается поехать в Сиракьюс, чтобы стать актёром. Весь прошлый год он провёл за учёбой. А у Джесси винный бизнес – очень успешный, если вы любите хорошее розовое вино.

Мы поговорили о семье, религии, музыке – закон Джерси требует, чтобы я спросил тебя ещё о футболе и политике.  Я знаю, что ты фанат по крайней мере одного из двух. Такое ощущение, что у тебя есть переключатель между мирами – ты ладишь с кучей разных людей.

Не думаю, что я лажу с кучей разных людей [смеётся]. Но да, футбол был чем-то вроде связующей нити в нашем доме. Моего отца или дядю каждое воскресенье можно было застать за просмотром игр «Giants». А потом я стал известным и сумел познакомиться с людьми из этого клуба, что привело меня к дружбе с одним парнем – который теперь уже старик – по имени Билл Беличик. Вчера вечером я ужинал с Робертом Крафтом, одним из моих самых близких друзей.

Он всё ещё злится на Тома Брэди?

Он не злится на Томми! Нет!

В отличие от футбола, политика – это не то, на чём я вырос. Моя семья вообще не участвовала в этом. Семья моей жены, наверное, была больше вовлечена в политику. За эти годы мы познакомились со многими политиками. Будь то нынешний губернатор или бывший, Крис Кристи.

Я дружу с Крисом. Хотя мы не всегда соглашались с политическими взглядами друг друга, мы, безусловно, всегда могли просто поговорить как земляки из Нью-Джерси о том, что мы хотели бы сделать для людей, которые там живут. Так что, можно разговаривать с кем угодно, независимо от того, на чьей ты стороне.

Думаешь, люди всё ещё слушают друг друга? Тебя беспокоит нынешняя политическая ситуация? В твоём альбоме есть песня об этом, «Blood in the Water».

Я думаю, возникшая за последние четыре-шесть лет разобщённость – это Америка, за которую я боюсь. Ругань на политические темы стала разделять семьи: родителей и детей, мужей и жён. Я очень хотел бы, чтобы мы объединились как страна. [Молчаливая пауза.] Я боюсь. Очень боюсь. Мне страшно.

Да. Мне тоже.

Когда я взрослел, Сейрвилл представлялся таким солидным городом трудолюбивых, старательных работяг, белых, представителей второго поколения, в большинстве из числа европейских иммигрантов. Я верил в эту своего рода мантру Джона Кеннеди о том, что мы можем сделать всё, что захотим, мы можем полететь на Луну, так что, я вырос в это очень невинное, замечательное время. А потом я стал достаточно взрослым, чтобы голосовать, и Рональд Рейган говорил всем, что на каждой подъездной дорожке должна быть машина, а в каждой кастрюле – курица, и просил Горбачёва снести Берлинскую стену. Конечно, это было не то время, в котором сейчас растут мои дети.

Но зато это позволяло нам иметь абсурдно великие мечты, потому что нам больше ничего не оставалось. Знаешь, я уже много раз рассказывал эту историю: Боно рос, думая о марширующих Оранжистах, а мы росли, думая о Малой лиге и Попе Уорнере. Прошло много лет после расовых волнений, много-много лет после Мартина Лютера Кинга, Роберта Фрэнсиса Кеннеди, Малкольма Икс. Это была другая эпоха.

Теперь мой ребёнок только что окончил колледж. Эти бедные дети пропустили окончание школы, выпускной бал, им исполнилось 18 лет дома, с разрешением провести на воздухе только один час; они из поколения 11 сентября. Это же чёрт знает что. Но, с другой стороны, я думаю, что они станут следующим великим поколением, потому что они должны им стать. Будут ли у них равные возможности? Каковы шансы, что они смогут продать 130 миллионов альбомов?

Реально ли это вообще? Насколько всё изменилось сейчас?

Пандемия изменила жизнь людей. У каждого своя история. И, будем надеяться, что из кризиса выйдет следующее поколение новаторов – вдохновлённых и вовлечённых, готовых подавать пример и вступить в эпоху под названием «мы», а не «я».

Оригинал: «Джи-кью».

Перевод на русский язык выполнен агентством переводов «Лингвиста» специально для Bon Jovi Russia.

 

Джон Бон Джови о привилегиях для белых, Колине Капернике и о новом вызывающем альбоме Bon Jovi

Почему певец круто свернул в сторону обсуждения социальных проблем в своём 15-м студийном альбоме «2020»

 

Фото Эша Келлехера

Джон Бон Джови сидит в кабинете у себя дома в Манхэттене, а через окно за его спиной виднеется панорама Нью-Йорка. На стене в рамке висит шелкография Шепарда Фейри с изображением ручной гранаты, на которой шрифтом в стиле поп-арт написано слово «ВЛАСТЬ». В стекле можно увидеть отражение Всемирного торгового центра.

Сегодня 11 сентября, и 58-летний артист только что совершил свою ежедневную пробежку к Башне Свободы, где люди размахивали флагами в преддверии визитов Майка Пенса и Джо Байдена в ознаменование 19-й годовщины терактов 11 сентября. Бон Джови с непокорными седыми волосами, с часами и фитнес-браслетом на левом запястье, одет в выцветшую чёрную футболку. Он склоняется к монитору компьютера, чтобы дать интервью в Zoom – основной способ общения в 2020 году – и рассказать о 15-ом альбоме своей группы, который не похож ни на что, созданное Bon Jovi прежде.

Альбом называется «2020» и посвящается актуальным событиям: от массовых перестрелок («Lower the Flag») и дезинформации («Blood in the Water») до полицейского насилия («American Reckoning») и продолжающейся пандемии («Do What You Can»). Некоторым поклонникам Bon Jovi будет трудно слушать песни, бросающие вызов ностальгическому образу группы из Зала славы рок-н-ролла, когда-то навевавшей ассоциации с гимнами вечеринок, рок-балладами и лаком для волос. Теперь они поют о новом коронавирусе, а тёзка группы не вскидывает руки на сцене, а моет посуду в своих общественных ресторанах для нуждающихся «JBJ Soul Kitchen».

«Не думаю, что кто-то забудет, какой была жизнь в период с марта по сентябрь 2020 года», – Бон Джови рассказал Rolling Stone о своём решении написать песню о коронавирусе с текстом о социальной дистанции, средствах индивидуальной защиты и прививках. «Я думаю, всё повторяется как с испанским гриппом. Но никто из нас: ни ты, ни я, ни наши родители, ещё не жили 100 лет назад. Так что, настало время нам это пережить. В этой песне не поётся про модные подплечники и причёски. В ней отражается момент истории».

Группа из самого что ни на есть «рабочего класса», Bon Jovi осмеливается высказаться о полицейской жестокости и расовой несправедливости в суровом треке «American Reckoning». Автор песни с первоначальным названием «I Can’t Breathe» сыграл её для своей жены Доротеи, с которой они вместе уже 31 год. Супруга предупредила его, что песня недостаточно хороша для записи. После того, как Джон переписал композицию несколько раз, он показал её участникам своей группы и был удивлён их реакцией.

Бон Джови рассказывает о привилегиях для белых, неверно истолкованном порыве Колина Каперника и о том, что он думает о недовольных поклонниках своей группы, которые задают ему жёсткие вопросы о социальных проблемах. «Если ты настолько бессердечен, чтобы сказать: "Пойду сожгу их пластинки за то, что он высказал своё мнение", – говорит Джон, – значит, мы тебе вообще никогда не нравились».

Альбом «2020» был уже почти закончен, но потом произошли два важных события, которые заставили тебя вернуться к нему: пандемия коронавируса и протесты в США против расовой несправедливости.

Материал был закончен и сдан. Мы записывали этот альбом по большей части в Нэшвилле, и я придумал название «2020». В этом названии была какая-то ирония. Ведь это год проведения выборов. Я подумал, что получатся чертовски классные наклейки для бампера; возможно, даже продадим пару футболок. Но по мере того, как процесс записи набирал обороты, я начал понимать, что в топ поднимаются куда более злободневные песни.

Почему ты написал две новые песни «Do What You Can» (также выпущенную как кантри-сингл) и «American Reckoning»?

Наступил Новый год, мы готовились к выпуску альбома и турне, но угроза коронавируса стала более серьёзной. Имело смысл не только отложить выпуск альбома, но и подумать о том, что происходит... И если началась эпидемия коронавируса, а ты говоришь об актуальности альбома, то как же тут не сесть и не написать подходящую песню? Затем случилась смерть Джорджа Флойда. А поскольку весь мир остановился, мы были дома и не могли больше ничего делать, связанного с работой, я лично обнаружил, что в каком-то смысле замедлился: читал газеты, смотрел новости, заботился о себе умственно, физически и духовно. Я не удержался от желания написать песню и посмотреть, смогут ли мои эмоции выплеснуться на бумагу. И вот так получилась «American Reckoning».

Это тяжёлая песня. В ней есть такие слова как: «я не могу дышать» ("I can’t breathe") и «когда судьёй и присяжными стал полицейский произвол» ("when did a judge and a jury become a badge and a knee"). Как белый человек, как ты подошёл к написанию песни о расовой несправедливости?

(Пауза) Когда мир остановился, мы все смотрели телевизор, читали газеты и формировали своё мнение о том, что происходило в тот период времени, и мы по-другому взглянули на смерть афроамериканца. Это потому, что мир остановился? Или, может, потому, что там была такая чёткая картинка со звуком? Какой бы ни была причина, это вызвало резонанс, и, конечно, это откликнулось во мне. Когда его приятель вышел в эфир и рассказал ведущему утреннего шоу: «В последние секунды жизни он звал свою маму», – у меня на глаза навернулись слёзы. Мой единственный способ передать эти чувства – поговорить с моей женой и написать песню.

Я много работал над ней. Я как обычно позвал её [жену], и она сказала: «Куплет отличный, но припев недостаточно хорош». Поэтому я сел и переделал его. Затем я начал готовить её к отправке Джону Шэнксу, моему сопродюсеру и гитаристу в группе. У него были сомнения, он потрепал мне нервы. А теперь [барабанщик Тико Торрес] тоже начал доставать меня из-за этого.

Что они сказали?

Тико сказал то же самое, что и Джон. Он говорил: «Я не уверен. Я хочу, чтобы ты отстоял передо мной каждую строчку». И ему, и Шэнксу я сказал: «В чём проблема?», – а они ответили: «Мне не по себе от слов "я не могу дышать" ("I can’t breathe")» ... Мы с группой решили, что название «American Reckoning» будет гораздо лучше, и записали её. Я принёс запись домой и включил эту песню людям, чьё мнение имело значение, людям из всех слоёв общества, в том числе афроамериканцам. Мы обсуждали каждую строчку.

Я хотел так показать обществу, что мне жаль, и что я учусь, как и все остальные. Потому что если я не герой с плаката о привилегиях для белых, то кто же тогда? Пожилой белый богатый парень; если меня и остановит полицейский, то, наверное, лишь для того, чтобы предложить сопровождение до стадиона. Понимаешь, что я имею в виду? Я точно никогда не узнаю, каково это – быть на месте [чернокожего]. Единственные афроамериканцы, которых я знал, были либо в «Soul Kitchen», либо возглавляли мою звукозаписывающую компанию, либо были спортсменами или состоятельными людьми. Если бы меня осудили [из-за этой песни], я бы рискнул своей карьерой, потому что я очень гордился этим произведением и очень сожалел о произошедшем [с Флойдом]; я принёс извинения за всё случившееся в прошлом.

Хотелось ли тебе раньше писать песни о социальных проблемах? Или, может, поклонники хотели от тебя чего-то определённого?

Вообще, я всегда был в курсе социальных проблем. Честно говоря, песня «Runaway»  тоже была социально ориентированной. Я сел в автобус до Манхэттена, и идея пришла мне в голову, когда я вышел и отправился пешком в студию. Так вот, значит, какой будет моя карьера? Нет. Мне был 21 год. Я был полностью сосредоточен на том, чтобы быть вокалистом в рок-группе. Я был родом из окрестностей Нью-Джерси, где никогда не случалось никаких конфликтов. Я происходил из рабочего класса «синих воротничков». Никто из нас не окончил колледж. Я даже и не поступал. Вот кто мы такие и откуда пришли. По прошествии лет появилась социально сознательная песня «Keep the Faith». [Нефтепромысловая баллада] «Dry County», безусловно, тоже была о том, что происходило тогда в мире. Так что, на протяжении всей дискографии были песни, которые затрагивали такие темы, но нет, не было ни одного альбома, который походил бы на [2020]. Это альбом от лица 58-летнего парня, а не 21- или 25-летнего.

Как ты думаешь, песни из альбома «2020» могут бросить вызов твоим более консервативным поклонникам?

Меня будут критиковать, потому что подумают, что альбом политизирован. Это неизбежно. Что я могу сделать? Изменить себя настолько, чтобы просто сочинять навязчивые песенки? Если я стану это делать на данном этапе моей карьеры, то кем же я тогда буду? Для меня куда важнее создать альбом, в котором мне есть что сказать, чем пытаться переписать «Bad Name» 36 лет спустя. Сейчас я бы точно не написал такую песню. Но, видит Бог, тогда нам хотелось это сделать.

Ты страстный футбольный болельщик. В песне «Brothers in Arms» ты поёшь: «Не изменишь и не опишешь того, что значит увидеть, как человек преклоняет колени» ("Don't rewrite or define what it means to see a man take a knee"), – явная отсылка к Колину Капернику. Как ты относишься к его протесту? Уместно ли это на стадионе?

Боже, я и правда могу просто взять и высказать свою правду. (Пауза) Моя правда заключается в том, что Колин Каперник не выражал протест против американского флага – он преклонил колено против расового неравенства и полицейской жестокости. Футбольная лига упустила всю суть и даже не попыталась разобраться в его поступке, поэтому всё превратилось в неуважение к флагу. Если бы это правда означало неуважение к флагу, я бы понял эту шумиху, и нет, для этого нет места на стадионе. Колин Каперник был представителем этого движения, а в результате потерял свой способ зарабатывать на жизнь. Я готов сражаться с любым, кто выступит против нашего флага. Я люблю нашу страну за все её достоинства, но я действительно считаю, что лига упустила главное. Он преклонил колено не из-за этого.

Причина того, что он сделал, была неправильно истолкована или представлена как что-то другое?

Да. Я думаю, тут есть что-то общее с этими маленькими наклейками на бампер с надписью «или люби, или вали». Если тебе не нравится страна – уезжай. Я прекрасно это понимаю и полностью с этим согласен. Если ты против моей страны, тогда уходи. Но я не думаю, что он имел в виду что-то подобное.

Ты непреклонен в том, что это не политический альбом, но, я думаю, всё же понятно, на чьей ты стороне. Если люди следят за твоей жизнью и карьерой, то они знают о твоих политических взглядах.

Дональд Трамп сказал одну правильную вещь, когда был избран [в своей победной речи 2016 года]. Заключалась она в том, что он станет президентом для всех американцев. Именно это он и должен был сделать. Я не политизирую альбом, но хочу поднять эти вопросы. Я не хочу очернить политическую программу республиканцев, честно. У них есть твёрдые убеждения, которые я мог бы выслушать. Среди моих друзей есть республиканцы. У меня нет претензий к их программе. Я не привержен исключительно демократическим взглядам. Я действительно проголосовал бы за лучшего кандидата. Но, честное слово, если уж ты говоришь «я президент Америки», то это означает – всей Америки.

Больнее всего мне сейчас, когда он говорит: «Эти синие штаты, мне плевать на этих губернаторов-демократов и на мэров-демократов в этих синих штатах». Клянусь Богом, где-то [в синих штатах] есть республиканец, который отдаёт свой голос за тебя. Не поворачивайся спиной к Нью-Йорку. Я сегодня вышел на пробежку и сам увидел: твои избиратели собрались около Башни Свободы с поднятыми флагами. Не поворачивайся к ним спиной и не говори: «К чёрту Нью-Йорк. К чёрту Нью-Джерси».

Себастьян Бах, твой коллега из мира рока восьмидесятых годов, рьяно выражает свои политические взгляды в Твиттере. Ты когда-нибудь думал, что придёт тот день, когда вы с ним станете голосом политического разума в этой стране?

Ну, я не подписан на него [в Твиттере], но благослови его Бог за это. Он канадец, так что, это парень, который приехал в нашу страну и теперь с гордостью поднимает наш флаг. Ему не всё равно.

Что ты слушал во время карантина?

Я тяготею к уже знакомым исполнителям, но порой случайно встретишь кого-то и думаешь: будущее музыкальной индустрии в надёжных руках. Если говорить о современном поколении, то Гарри Стайлс очень хорош. Он просто великолепен. Тейлор Свифт будет на этом поприще пока сама не захочет уйти. Она растёт как личность. Она растёт творчески. То, что они придумали вместе с парнем из The National – просто аплодирую за это. Альбом The Chicks! Очень рад, что они вернулись. Они прошли все круги ада и создали просто отличный альбом. Что касается рок-групп, то я всё ещё поклонник The Killers. Мне многое нравится – из нового и из старого.

У тебя на бицепсе татуировка Супермена. Что она значит для тебя сейчас, в 58 лет?

Она уже вся стёрлась к чертям, но всё ещё держится у меня на плече, ага. Когда я её сделал в 1986-87, она должна была символизировать Супермена. Но, на самом деле, это было из-за «Slippery When Wet» – я достиг этого супергеройского момента, и если бы всё тогда закончилось, то мы хотя бы успели побывать на вершине. Теперь буква «S» скорее означает «Survivor», «Выживший». Она вся выцвела и истрепалась, я не собираюсь её перекрашивать или что-то в этом роде. Но, видит Бог, мы действительно выжили.

Оригинал публикации: Роллинг Стоун

Перевод на русский язык выполнен агентством переводов «Лингвиста» специально для Bon Jovi Russia

Читайте также:  

 

«Группа BON JOVI выпустила клип на песню «Do What You Can»

 

«Джон Бон Джови о мытье посуды во время вспышки коронавируса и почему он не будет выступать на Супербоуле»

 

«Джон Бон Джови о родителях»

Джон Бон Джови моет посуду в своём ресторане пять дней в неделю

15 апреля 2020 года Джон Бон Джови побеседовал с американским радиоведущим Говардом Стёрном. Вот часть интервью.

Джон Бон Джови: Пять дней в неделю я всё ещё посудомойщик в «Soul Kitchen».

Говард Стёрн: Ты кормишь людей, которым не хватает на еду. Это прекрасное дело. Говоришь, что выходишь из дома и идёшь и моешь там посуду?

ДБД: Пять дней в неделю, да. Cегодня.

ГС: И не беспокоишься, что надо находиться там?

ДБД: Нет, ресторан закрыт. Нуждающимся по-прежнему нужно есть, особенно сейчас. Местных волонтёрских организаций здесь нет. Им негде помыться. У них нет других ресторанов, где можно пообедать и позавтракать. Тем более, что есть нуждающееся население, которому нужно что-то есть. Так что... И я в самом деле мою посуду на кухне. Но не взаимодействую с теми, кто снаружи.

ГС: И ты не боишься подхватить COVID-19?

ДБД: Конечно, умираю от страха. Да. Я напуган до смерти. Вы знаете, у нас есть внутренняя и верхняя одежда. У нас есть маски и перчатки. И в добавок ко всему, у меня, наверное, самые чистые руки в Нью-Джерси, потому что они всё время в раковине, пока я там. Моя работа – мыть кастрюли, сковородки и посуду.

Источник фото: официальная учётная запись Джона Бон Джови в Инстаграм

ГС: Ты никогда не говорил этого раньше, ни в одном интервью. Хм… Какое приспособление удовлетворяет лучше всего? (Когда моешь посуду).

ДБД: Я тащусь от промышленной мойки, от той штуки, которая у неё наверху.

ГС: Да, брызгательная мышца.

ДБД: Но когда ты в ресторане, она используется как моечное оборудование. Это нужно в каждый дом. Я должен сказать тебе, когда я у раковины в прозрачном фартуке и кепке с этим «негодником»... это безумие, потому что при каждой возможности хочется направить его на шеф-повара и забрызгать её всю. Но мы не можем заняться этим, потому что это ресторан.

ГС: Ты готовишься к одному благотворительному мероприятию под названием «Jersey 4 Jersey» («Джерси для Джерси»), и в этот вечер, 22 апреля, ты собираешься объединиться с кучей звёзд: Брюсом Спрингстином, Челси Хэндлер, Тони Беннеттом, Дэнни Де Вито, Вупи Голдберг, Чарли Путом, Келли Рипой, Джоном Стюартом, Сизой... Сизой!

ДБД: Крисом Роком, Хэлси туда собирается. Это будет на SiriusXM 22 апреля, в семь часов, один час по длительности. Полностью акустика. Подключаться будут сами из домов.

ГС: Что будешь играть? Ты решил?

ДБД: Да, новую песню, которую я написал из-за этой пандемии, и которую добавлю в альбом, который теперь откладывается. Песня называется «Do What You Can» («Делай, что можешь»), она о ситуации, в которой мы находимся. Я впервые исполню её целиком. И затем, я, конечно, должен сыграть «Livin’ On A Prayer», потому что это очень важная песня для многих людей. Она словно возвращает нас к более светлым дням.

ГС: Ты думаешь? Ой, Господи… «Томми не мог работать в доках. Джина не работала в закусочной, а была отправлена в отпуск или ещё куда-то».

ДБД: Да, закусочная закрыта.

ГС: Ну, Джина, вероятно, будет готовить еду на вынос, верно?

ДБД: Очевидно.

Перевод Bon Jovi Russia

Джон Бон Джови о мытье посуды во время вспышки коронавируса и почему он не будет выступать на Супербоуле

Легенда рока также сообщает о здоровье клавишника группы Bon Jovi Дэвида Брайана

Мировые турне пришлось отменить, релизы альбомов – отложить. Музыкальная индустрия в целом балансирует на грани из-за пандемии коронавируса. Но у иконы рока Джона Бон Джови, фронтмена группы Bon Jovi, обладателя места в Зале славы рок-н-ролла, по-прежнему много работы. В прошлую среду легендарный артист принял участие в шоу Говарда Стерна, где сообщил, что он и его жена Доротея Хёрли целыми днями скоблят посуду в ресторане «JBJ Soul Kitchen». Этот ресторан был создан в рамках деятельности его благотворительного фонда, и здесь нуждающиеся семьи могут получить здоровую пищу местного производства.

«Пять дней в неделю я всё ещё посудомойщик в “Soul Kitchen”», – говорит Джон.

Говард и его соведущая Робин Куиверс были поражены: повсюду карантин, а Джон рискует собственным здоровьем, чтобы помочь обездоленным семьям. «Это просто прекрасное дело», – признаёт Говард.

Джон считает, что деятельность его фонда сейчас важнее, чем когда-либо: «Людям нужно есть, особенно сейчас. Им негде помыться, местного центра помощи, такого как YMCA, здесь нет; им негде пообедать или позавтракать, кроме как у нас».

Фронтмен Bon Jovi и герой Зала славы рок-н-ролла, по его собственным словам, «до смерти боится» подхватить вирус, но вместе c женой они принимают все возможные меры предосторожности. Он с юмором замечает: «Если уж на то пошло, у меня, наверное, самые чистые руки в Нью-Джерси, ведь они всё время в раковине, пока я нахожусь там».

Джон присутствовал на шоу через Zoom из своего дома в Нью-Джерси, где он проводит всё свободное от мытья сковородок и кастрюль время. Говард спросил, как они с семьёй держатся на карантине.

«У меня всё в порядке. Наблюдаю за тем, что творится вокруг. Невероятно, да? Как в каком-то плохом научно-фантастическом фильме», – говорит Джон. Как он рассказывает, пандемия тяжело отразилась на детях: один сын-подросток в недоумении, вернётся ли он снова в школу, а у другого не укладывается в голове, что выпускного не будет.

«Мы говорили об этом с ним вчера. Что если первый год колледжа придётся провести вот так, онлайн? – говорит Джон. – Это всё очень сложно, но сейчас нельзя скатываться в уныние».

Разумеется, отменяются не только учебные занятия и дискотеки. Любые большие скопления людей тоже под запретом. Учитывая, что в прошлом году Bon Jovi собирали полные арены и стадионы по всему миру, Говард поинтересовался, есть ли у Джона какие-нибудь соображения насчёт того, когда гастроли могут возобновиться.

«Возможно, мы никогда больше не поедем в турне. Это может быть конец всех гастролей, кто знает? – говорит Джон, добавляя: – я читал, что в 2020 году об этом не может быть и речи, в 2021 может появиться некоторая надежда. А в 2022 скажут: «Вы больше не можете собрать 50 000 человек». И что, тогда забыть о том, какие гастроли у нас были раньше?».

Ситуация осложняется тем, что в марте у клавишника группы Дэвида Брайана подтвердилась коронавирусная инфекция. Говард спросил о здоровье музыканта, которого хорошо знает, ведь тот неоднократно приходил на его шоу и даже участвовал в Wrap Up Show в 2018 году накануне включения группы в Зал славы рок-н-ролла.

«Он идёт на поправку. ... Голос гораздо бодрее. Месяц назад я очень сильно за него беспокоился, – говорит Джон, и добавляет: – Он борется с этой штукой уже больше месяца и все ещё до конца не оправился. Сейчас выздоравливает, но ему очень сильно досталось».

Гастроли теперь могут остаться в прошлом, но Джон всё же планирует выступать – не выходя из дома. 22 апреля он будет одним из хедлайнеров «Jersey 4 Jersey» – онлайн-концерта с целью сбора средств для Фонда помощи пострадавшим от пандемии в Нью-Джерси. Выступят преимущественно музыканты родом из Нью-Джерси: сам Джон, Брюс Спрингстин, Тони Беннетт, Холзи и SZA (Сиза), а также шоумены, такие как Крис Рок, Дэнни Де Вито, Вупи Голдберг, Джон Стюарт и Челси Хэндлер.

«Такое бывает раз в жизни [концерт]. Это для Джерси, от имени Джерси. ... Только акустика, все из дома. Любой бы хотел принять участие в таком шоу», – говорит Джон.

Прямое включение с таким насыщенным звёздным составом будет длиться всего час, но Джон надеется исполнить как минимум две композиции, среди которых «Do What You Can», написанная под вдохновением от пандемии: «Я исполню её вообще впервые. И, естественно, надо сыграть “Living on a Prayer”. Для людей эта песня многое значит, и вместе с ней мы перенесёмся в счастливые дни прошлого».

Во время разговора Говард заметил, что на стенах у Джона развешаны разные памятные вещи, связанные с кино и спортом, а потом Джон сам показал несколько своих любимых. Среди них была ношеная толстовка, которую ему подарил Билл Беличик, тренер команды New England Patriots. О любви Джона к футболу давно известно. В прошлом он владел командой лиги Arena Football League (AFL), а однажды даже пытался купить клуб «Баффало Биллс» из НФЛ .

«Футбол и футбольный бизнес – моя вторая страсть после музыки», – говорит он.

Однако у Говарда возник вопрос: как можно быть родом из Нью-Джерси и болеть за команду из Новой Англии?

«Там же мои ребята», – объясняет Джон. Он рассказывает, что подружился с тренером Беличиком в конце 80-х годов и с тех пор дружит там со всеми – от владельца клуба Роберта Крафта до его бывшего именитого распасовщика Тома Брэди, который в прошлом межсезонье перешёл в «Тампа-Бэй Бакканирс».

«Я их фанат уже так долго, что застал времена, когда Брэди был резервным защитником», – добавляет Джон.

Когда речь зашла о футболе, Говард поинтересовался, почему Bon Jovi, одна из самых успешных рок-групп в мире, никогда не выступала в перерывах на Супербоуле.

«Нет желания, – отвечает Джон. – Много лет назад я уже дал отказ».

«Почему?» – удивляется Говард.

«Мне не понравилось, что надо объединяться с другими людьми, а потом делить с ними нашу сцену… и вообще всё это давит, – говорит Джон. – Мне не хотелось выступать на Супербоуле в Нью-Джерси [в 2014 году], это как-то слишком банально. Ей-богу, что-то интересное для нас там было раньше [в 2011 году], когда Супербоул проходил в Далласе. Но мы не получили приглашения».

Джон не хочет выступать на Супербоуле, но признаётся, что его певческая карьера по-прежнему определяется любовью к футболу. Он говорит, что Том Брэди (который на прошлой неделе был у Говарда в шоу и делился своим отношением к работе) и певец Тони Беннетт вдохновляют его каждый день усердно работать, чтобы стать лучшим исполнителем.

«Я спрашиваю себя: “Том сегодня репетирует? Да? Ну, я думаю, мне тогда тоже надо [порепетировать]”. Если хочешь оставаться на высоком уровне, надо вкладывать своё время в то, чем занимаешься», – поясняет он.

Вокальная подготовка пригодилась. Сейчас Джону 58, и он говорит, что кричать в микрофон по вечерам стало гораздо сложнее, чем когда ему было 20–30 лет. Однако многолетние занятия с преподавателем по вокалу, которого ему порекомендовал член группы E Street Band и звезда сериала «Клан Сопрано» Стивен Ван Зандт, дали свои плоды: голос Джона сохранился довольно хорошо.

«[Мой голос] сильнее, чем когда-либо. Осталось только вернуться на сцену, чтобы иметь возможность использовать его снова на полную мощь», – говорит Джон.

Джон продемонстрировал свой талант Говарду и Бет в прошлом году, когда они пригласили его с женой провести у них выходные. В качестве своеобразного подарка на день рождения Джон взял одну из гитар Говарда и сыграл ему «The Story of Love», песню из готовящегося к выходу альбома «Bon Jovi 2020».

«Это был замечательный момент. Я его никогда не забуду, – говорит Говард. – Это было так необычно для тебя, сделать что-то подобное». 

Альбом должен был выйти в середине мая, но из-за пандемии коронавируса все сроки сдвинулись. Поклонникам группы придётся немного подождать. Также Джон сказал Говарду, что уже дал альбом Брюсу Спрингстину и сэру Полу Маккартни (он как раз был у Говарда во вторник) на оценку. Говарда сильно впечатлил тот факт, что гость его шоу получает обратную связь от двух величайших рок-исполнителей. Джон сказал, что в случае с Маккартни это даже не его заслуга.

«Это устроила моя жена, как она выразилась, свела нас через песочницу». Дело в том, что его жена Доротея и Нэнси, жена Пола, очень близкие подруги. «Пол сам пришёл. Мы сидели на диване, а я играл ему кучу песен с будущего альбома».

Говард поинтересовался, какими замечаниями могут обмениваться суперзвёзды в подобных ситуациях: «Как ты думаешь, он был абсолютно честен с тобой?».

Джон отвечает утвердительно: «Бывало, я тоже слушал готовящиеся к выпуску альбомы других людей. И там всегда можно подметить что-то хорошее, даже если бы ты сам сделал это совсем иначе. Но, мне кажется, у нас с Полом что-то вроде взаимного уважения, иначе он бы не пришёл ко мне домой, где всё равно услышал бы этот альбом».

Когда речь зашла о Маккартни, Говард спросил Джона про его привычку называть рок-легенду «Битл Пол». Джон сказал, что Пол задал ему тот же вопрос не так давно, когда они вместе ходили на концерт группы Eagles.

«Он спросил: «Почему ты называешь меня “Битл Пол”?» Я сказал: «Потому что я слишком стар, чтобы называть Вас “мистер Маккартни”, но слишком сильно уважаю Вас, чтобы сметь подумать, будто мы настолько близки, что я могу называть Вас просто “Пол”». Так что, я спросил: «Вам больше нравится “Ваше величество” или “Битл Пол?”».

«Ради Бога, он – Битл, а ещё он один из самых замечательных парней, которых можно встретить в жизни. Поэтому – “Битл Пол”».

Прежде чем попрощаться с Говардом и Робин, Джон Бон Джови, артист, филантроп и давний друг шоу Говарда Стёрна, сказал несколько добрых слов для всех, кто сейчас переживает пандемию: «Я надеюсь, все, кто нас слушает, принимают необходимые меры предосторожности и знают: нужно просто набраться терпения и остаться дома – слушайте Говарда. На самом деле, это единственное, что когда-нибудь сможет нас вернуть к нормальной жизни».

Источник: официальный сайт Говарда Стёрна

Перевод на русский язык выполнен агентством переводов «Лингвиста» специально для Bon Jovi Russia.