На перекрёстке

Фото Юнивёрсал Мьюзик. Скан Бон Джови Россия

Со времени выхода последнего студийного альбома Bon Jovi в мире произошли драматические изменения.

Как соотносит команда свой беспечный поп-рок с кошмарными событиями? Classic Rock приехал в Нью-Йорк, чтобы поговорить с Джоном Бон Джови о его актёрской карьере, его группе и о последствиях той ужасной трагедии.

Живущий молитвами – Филипп Уайдинг.

«Видишь вон то здание? – спрашивает Джон Бон Джови, указывая на небоскрёб, расположенный где-то на юге Манхеттена, неподалёку от Бэттери-парка. Мы находимся в центре Нью-Йорка, между Пятой и Шестой авеню, на двадцать третьем этаже «Bryant Park Hotel». Слева и справа от отеля снуют потоки машин, и рёв автомобильных гудков слышен даже здесь.

«Поразительно, не правда ли? Ты когда-нибудь видел что-либо подобное?» С минуту он молча вглядывается в мрачные очертания небоскрёба, а потом уходит в другую комнату. Огромное здание полностью покрыто чёрными сетями, на его фасаде красуется гигантский звёздно-полосатый флаг. «Как раз неподалёку от этого места всё и случилось», – говорит сорокалетний здоровяк Бон Джови, исчезая за дверью. Я следую за ним и обнаруживаю, что он тупо таращится в мерцающий экран гигантского телевизора, стоящего в дальнем углу комнаты. На экране – какая-то мыльная опера. Звук выключен, но даже без звука персонажи выглядят нелепыми и неестественными, актёры играют отвратительно. Почти все они – испанцы.

«Представляешь, я как-то снимался в одной испанской мыльной опере, – говорит Джон, сам себе удивляясь. – Чёрт побери, как же она называлась? Мы как раз тогда были в Бразилии, в турне, и я снялся в одном эпизоде, это заняло всего день. У меня неплохое чувство юмора: я умею смеяться над собой».

А как звали твоего героя?

«Эдуардо? Я – Эдуардо», – говорит Джон с притворной искренностью. Он хмурит брови. «Чем же я занимался?» И хотя тон его ворчливый и недовольный, сам он улыбается.

Джон и вся остальная группа всю эту неделю посвятили общению с прессой и промоушну своего восьмого студийного альбома «Bounce». До меня его интервьюировали два очень забавных и ревностных шведских журналиста. Один из них был в шерстяной шапке, натянутой по самые уши, – и это летом, в такую-то жару! Я помахал ему рукой, он помахал мне в ответ, а потом изумлённо уставился на свою руку, поднятую над головой.

По всем комнатам гостиничного номера разносятся оглушительные звуки нового альбома. Поскольку записывающая компания была слишком обеспокоена соблюдением секретности, мы впервые имеем возможность услышать альбом во всей его полноте. Это добавляет происходящему драматичности. Кроме того, рядом непрестанно околачиваются пиар-менеджеры, которые, стремясь угадать твоё мнение, ловят твой взгляд и затем обнажают зубы в благодушной ухмылке. Этим утром одна из радиостанций Нью-Джерси нарушила протокол и запустила в эфире сингл «Everyday».

Скан Bon Jovi Russia

«Я очень волновался, – говорит Джон, – потому что ждал, какой будет реакция. Здорово, конечно, что вокруг альбома так много шума, но я был рад, что он просочился на радио, потому что меня интересовало, что скажут люди».

Название «Bounce» пришло Джону в голову прошлым летом. Как и в случае с «Crush», ему понравилось то, что это слово в различных ситуациях резонирует совершенно по-разному. Дополнительную значимость оно приобрело в связи с событиями 11 сентября и с тем, что Америка и Нью-Йорк смогли прийти в себя после нападения. Но в последний момент название это едва не поменяли. На сайте группы было предложено присылать варианты названия альбома. Кажется, по поводу названия «Bounce» переживала вся команда и менеджеры, но только не Джон. Более 30 000 людей прислали свои версии. Им было предложено выбрать одно из трёх слов – «One», «Won» и «Bounce» – или прислать собственный вариант. «Bounce» победил в соотношении семь к одному, хотя предлагались («И не единожды», – говорит Джон, тихо присвистнув) и такие названия, как «The Song Remains The Same» и «Back In Black». Когда группа в конце концов предпочла оригинальное название, никто особенно не удивился.

В последний раз мы виделись с Джоном, когда он прервал мировое турне «Crush», чтобы насладиться успехом фильма «U-571» (после съёмок которого собрат по съёмочной площадке Харви Кейтель подарил ему сценарий с надписью «Сыну моря. А ты не так уж и плох, приятель». Джон хранит этот подарок, как сокровище). Ему предложили сыграть главную роль в продолжении фильма «Вампиры» Джона Карпентера – охотника на вампиров Дерека Блисса (похоже, Джон совершенно искренне не помнил эти имя и фамилию, когда я спросил его, как звали его персонажа. Фильм «Вампиры: город мёртвых» вышел на DVD, в Америке его показывают по кабельному телевидению, однако широкого кинопроката картина не получила.

«Мне действительно нравилось каждый день ходить на работу, мне нравились режиссёр и продюсер. Они исполняли все свои обещания. Место съёмок было совершенно невообразимое, – криво ухмыляясь, говорит Джон. – Но, когда я просмотрел смонтированную плёнку, я очень расстроился. Первые двадцать минут – совершеннейший ужас, но ты не понимаешь, кто плохой, а кто хороший, пока не досмотришь до конца. Просто фильм получился не особенно хороший…»

Не так давно Джон сыграл последнюю любовь Элли в сериале «Элли Макбил». Его персонаж, подрядчик Виктор Моррисон, напоминает первую запоминающуюся роль Джона – маляра из фильма «Лунный свет и Валентино». Продюсер Дэвид Келли (сериалы «Бостонская средняя», «Практика», «Надежда Чикаго») щедро предлагает музыканту любые роли во всех своих популярных сериалах; Джон выбирает самые очевидные – и, как выясняется впоследствии, бывает неправ.

«Он уговаривал меня месяцев шесть. У меня не было никакого желания связываться с сериалами, но из-за последнего турне никаких киноролей не предвиделось… На самом деле это не совсем так, мне предлагали роль в «Ограбление» (сценарий Дэвида Мамета, в главной роли – Джин Хэкман). Мне было очень нелегко от неё отказаться, но на тот момент уже были распроданы билеты на европейские концерты, поэтому ничего не вышло».

Мы стоим на угловом балконе отеля. Сверху нам хорошо виден Брайант-парк. В мае в этом самом Брайант-парке фокусник Дэвид Блейн простоял на вершине 30-метрового столба 36 часов, а потом спрыгнул на кучу картонных коробок. Сегодня же в парке полным-полно офисных служащих, которые выбрались туда на ланч. Джон прикуривает сигарету и щурит глаза от дыма, который ударяет ему в лицо.

«Так вот, когда Келли сделал мне это предложение, я подумал, что в нём есть какой-то смысл. Однако я выбрал не тот сериал. Я подумал, что неплохо было бы заменить Роберта Дауни-младшего. Это был очень своеобразный период моей жизни. Больше девяти серий я бы не выдержал. В течение пяти месяцев я проводил в телестудии бо́льшую часть своего времени и делал всё то, что должен был делать. Было весело, но я чувствовал, что это не моё. Они поняли, что у нас ничего не выйдет, только когда я сказал, что ухожу. В последний раз мы дискутировали на тему „Может быть, ты женишься на Элли и продержишься ещё три-четыре серии, и хватит на этом?” Я сказал им, что у меня скоро родится ребёнок, да и ребята ждут в студии, когда мы будем записываться, что я больше не могу и не хочу в этом участвовать. Если ты осознаёшь, что находишься на борту тонущего корабля, скажи всем «спасибо» и спасайся.

Был ещё один знаковый момент: мой герой очень походил на того парня, которого я играл в «Лунном свете…», и частично именно по этой причине я продолжал сниматься – у меня сохранились очень приятные воспоминания о том фильме. Жаль, что Келли по отношению к моему герою ничего не предпринял. Я бы этого хотел. В нашем новом альбоме есть песня, которая называется «Open All Night», она о Викторе и Элли, мы её именно поэтому и написали. В одном из эпизодов мы с ней танцевали, и я пел ей песню Тома Уэйтса «I Don’t Wanna Fall In Love With You». И я решил взять этот момент за основу, переговорил об этом с Ричи (Самборой), сказав: „Вот что бы я сделал с Виктором”, и он ответил мне, что мы столько лет пытались пристроить название «Open All Night», и наконец-то нам это удалось. Мы написали песню (текст её я посвятил Калисте Флокхарт), и записал трек. Если бы Дэвид Келли послушал меня, я бы отдал эту песню для его сериала, спел бы её там, у нас бы могло получиться нечто замечательное, и мой герой Виктор оказался бы человеком с твёрдым характером. А так он превратился в мягкотелое ничтожество. В последних эпизодах мой персонаж всё время спрашивал её: „Я тебя чем-нибудь обидел? Я что-то сделал не так?”

В марте Джону исполнилось 40 („Мой последний радостный день рождения”, – говорит он). Его жена Доротея устроила в его честь вечеринку („Туда припёрлись все мои любимые домохозяйки вместе со своими олухами”). 7 мая у Джона и Доротеи родился их третий ребёнок, Джейкоб Хёрли (Хёрли – девичья фамилия Доротеи). Джон, который безумно обожает своих детей, едва не пропустил это событие.

«6 мая, в понедельник, мы были у врача, и он сказал, что ребёнок должен родиться где-то на следующей неделе, что у Доротеи всё в порядке и мы можем идти. Поэтому я отправился в Новый Орлеан, чтобы записать кое-что для MTV и, вместо того чтобы тем же вечером вернуться домой, решил сперва хорошенько отоспаться. Честное слово, я лёг и заснул, но в какой-то момент затрезвонил телефон и кто-то стал колотить в дверь. Я подумал: „Проклятые фанатки, они приехали вслед за нами в отель, чёрт бы их побрал”. Всё, чего я хотел, – это выспаться. А это был мой гастрольный менеджер, который в конце концов сорвал дверь с петель и вломился с криком: „Эй, ты, мать твою… твоя жена рожает!” и мы побежали в аэропорт, подняли на ноги пилотов, и для нас специально расчистили воздушное пространство. Мы летели со скоростью 600 миль в час, это на сто миль быстрее, чем разрешается летать подобным самолётам. Нам освободили воздушное пространство даже над Вашингтоном! А на взлётно-посадочной полосе в Джерси меня уже ждала патрульная полицейская машина. И дальше я нёсся на переднем сидении полицейской машины со скоростью 200 километров в час. Это было классно! Я поспел как раз вовремя. Нашему малышу уже пять месяцев, у него всё замечательно».

Утром 11 сентября, когда первый самолёт врезался в здание Всемирного торгового центра, Ричи Самбора ещё спал. Джон был у себя дома в тренажёрном зале, Дэвид Брайан как раз отводил детей в школу, а Тико Торрес находился во Флориде. За несколько часов до того Торрес отвёз свою жену в аэропорт Майами, чтобы она слетала в Нью-Йорк и выбрала себе вечернее платье для свадебной церемонии, на которой они оба собирались присутствовать. В тот момент она как раз летела на самолёте. Сестра Брайана собралась идти на работу во Всемирный торговый центр. Как обычно, она поехала туда на метро, туннели которого пролегали глубоко под землёй непосредственно под самими башнями. Поднимаясь наверх на эскалаторе, она услышала шум и решила, что на площадках перед зданиями идёт рок-концерт. Друг Джона, биржевой маклер, тоже был тогда в одной из башен.

Чуть позже пресс-агент Джона Лорен Мёрфи, только что отметившая первую годовщину своей свадьбы, проезжала по пресловутому району. Внезапно на её машину посыпались осколки, обломки и мусор, и она подумала, что идёт какая-то демонстрация.

В «Bounce» полным-полно прямых и косвенных ссылок на 11 сентября, хотя и не больше, чем в «Undivided». Само название, словно свидетельство этим ужасным мгновениям современной истории, достаточно пылкое и прочувствованное, но совсем не напыщенное и не бестактное. Эта мощная героическая песня, как и все остальные композиции альбома, соотносится, скорее, с будущим, а не с прошлым.

Фото Юнивёрсал Мьюзик. Скан Бон Джови Россия

На момент 11 сентября Самбора в течение нескольких недель гостил у Джона в Нью-Джерси. Первые сессии протекали нормально. Через месяц-полтора Джон должен был ехать на западное побережье на съёмки «Элли Макбилл», а потом они планировали продолжить сессии.

«Честно говоря, это было… – Джон подыскивает слова, но не находит подходящих и продолжает. – Мы, как загипнотизированные, смотрели телевизор. Первый самолёт тогда только что упал (он так резко хлопает в ладоши, что юная пиарщица, сидящая в кресле в углу комнаты, вздрагивает). Об этом вещали все новостные программы. И тут прилетел второй. Ричи всё ещё спал, а я в то утро был в тренажёрном зале. Мы смотрели телевизор вместе с женой, и в какой-то момент я понял, что должен пойти и разбудить Ричи, потому что осознал, что это нечто большее, чем обычный несчастный случай, что происходит что-то этакое. Но почти сразу же я вспомнил, что он-то сейчас за 3000 миль от своего дома, а телефон не работает, мы не знаем, что происходит – Армагеддон это или третья мировая война? Чьих это рук дело? И ещё я подумал: „Нужно ведь бежать в школу и забрать детей”. Как я должен был поступить? Бежать в эту школу, не разбудив друга, который не смог бы даже дозвониться до своих детей и жены? Если это Армагеддон, то нужно бежать и забрать детей домой, но что я скажу своему другу?

Скан Бон Джови Россия

Ты ведь побывал там, да? Я не хочу туда ехать. Я с тех пор там так и не побывал. А тот небоскрёб, что я тебе показывал, – это история. Он остался таким же, как 11 сентября, его не стали ремонтировать. Это как напоминание о том, что они могут сделать с планетой. Я знаю, по этому поводу было много дебатов, но, если честно, у меня нет какого-то определённого мнения. Я видел модели шести разных зданий, но не знаю, для чего их собираются использовать. Я вкратце читал об этих сооружениях с нелепыми радиомачтами наверху, но я не понимаю, что они должны символизировать, я не знаю, что они означают, поэтому у меня нет никакого мнения на этот счёт. Всего этого, похоже, слишком много. Те 16 акров… Там следует установить какой-нибудь мемориал».

«Undivided» вошла в последний альбом, остальные песни, написанные непосредственно после тех кровавых событий, – нет. Из благоразумных соображений Bon Jovi не стали фокусировать тематику альбома на событиях 11 сентября. Иначе на него бы навесили ярлык «исторической аномалии». Вместо этого команда выразила свои соболезнования по поводу трагедии и двинулась дальше.

«Как ни странно, «Undivided» даже не входила в число трёх-пяти «топовых» песен из тех, что мы тогда написали. Одиннадцатого мы ничего не писали, а двенадцатого сели писать, потому что больше нам ничего не оставалось делать – мы не могли сидеть и смотреть эти бесконечные одинаковые «последние известия» снова и снова. Уехать Ричи тоже не мог, поэтому оставалось только писать. Помню, первая строчка, которая пришла мне в голову, – „Сегодня мне не хочется писать песни”. Я сказал себе: „Запиши её!” Точно так же я написал когда-то «Bed Of Roses», там всё началось со строчки „Сижу здесь и пью…” Обычно что-нибудь подобное говоришь, когда хочешь рассказать, как дерьмово сейчас у тебя на душе. И так же я написал песню «Crying» (которая не вошла в альбом). 10 сентября у моего американского пресс-агента была первая годовщина свадьбы. Она, когда проезжала там, решила, что идёт демонстрация биржевых работников. А на самом деле на её машину сыпались бумаги из того чёртового здания, где работал её муж. Когда небоскрёб взорвался, он был внутри и погиб. Она ехала на лейбл и болтала по телефону, а незадолго до этого проводила мужа на работу, как обычно, поцеловав на прощание. Он работал в фирме «Cantor Fitzgerald». И я написал песню. Она потом всё время спрашивала: „Он вернётся домой? Они найдут тело?” Понимаешь? Вот я и написал об этом песню.

А потом я понял, что  альбом-то выйдет только через год, эмоции к тому времени подутихнут, всё будет уже по-другому. Так и получилось, и «Undivided» пришлась очень кстати. Вышло так, что там. где я живу, в округе Монмут в Нью-Джерси, от этого теракта пострадало очень много народу – 163 семьи; родители многих ребят, что учатся вместе с моими, были биржевыми маклерами. Все они отправились к праотцам, в нашем городе теперь полно вдов и сирот. Теперь, по прошествии года, ты уже знаешь все их истории, видишь, как они изо всех вил пытаются справиться с проблемами и продолжать жить. Поэтому идея «Undivided» – встряхнуться и продолжат жить. То же и в «Bounce» – прийти в себя, встать на ноги.

И, знаешь, мы осознали, что рассказываем  некую историю. Меня волновало то, как подобрать верные, пронзительные слова, как передать нечто важное. Помнишь, как-то вышла одна голливудская статья, в которой критиковались плохие, пустые фильмы? Эти одноразовые ленты могут рассчитывать лишь на сиюминутный успех. Можно годами  ждать пришествия второго Боба Дилана или второго Кобейна, но они не появятся. Коммерции становится всё больше, искусства – всё меньше. Поэтому мне хотелось сказать нечто особенное о дне грядущем, мне хотелось, чтобы каждая песня несла в себе смысл. Но я не хотел, чтобы эта пластинка ассоциировалась исключительно с 11 сентября, это плохая идея. 11 сентября – лишь один из аспектов альбома, в котором вообще-то отразилось всё, что случилось со мной за год, и моё видение происходящего. Так что мы как бы выразили свои соболезнования и двинулись дальше. И я знаю, что вдовы и вдовцы делают то же самое – продолжают жить.

Один мой приятель работал маклером, а теперь уволился. Как и многие другие парни, он туда не вернулся. У него есть большая лодка, как-то мы с ним плавали на ней, и я спросил его (я никогда не спрашивал его об этом раньше): „А что произошло с тобой в тот день?” Он был одним из тех ребят, покрытых белой пылью, – ты их видел по телевизору. Он спустился к воде и сказал себе: „Если потребуется нырнуть и поплыть, то я это сделаю. Я не знаю, где я, и не понимаю, что происходит”. И ему удалось попасть на один из паромов и выбраться оттуда. Он так и пришёл домой весь в этой белой пыли. И больше не вернулся туда, где работал. Знаешь ведь, что сестра Дэйва Брайана тоже была там? Она поднялась из метро на эскалаторе в 8:45, как раз когда рухнул первый самолёт. Так что нет необходимости лишний раз говорить, что в тот день я и все, кто был у меня дома, очень волновались».

Скан Бон Джови Россия

Дэвид Брайан и Тико Торрес сидят соответственно справа и слева от меня. Беседа наша протекает весело и непринуждённо, но тема у неё жуткая и несколько сверхъестественная. Брайан: «Всё это было так нелепо. Я попросил сестру описать всё случившееся с её точки зрения и спросил: „На что это было похоже?” А она ответила, что здание было таким огромным, и в нём всегда проходили какие-нибудь акции, поэтому она подумала, что там идёт рок-концерт. Жизнь её спас какой-то полицейский. Она подошла к нему и спросила, что происходит, думая, что это какая-то акция, а он лишь сказал ей: „Беги, спасайся. Разворачивайся и беги отсюда, спасайся”. Она снова спросила его: „Что происходит?” И он сказал: „Не спрашивай, не оглядывайся, беги отсюда”.

«Такое только в кино увидишь», – говорит Торрес, когда мы пытаемся представить себе всю чудовищность тех мгновений.

«А ты ведь в таких случаях и не понимаешь, что всё это происходит реально. Моя сестра рассказывала, что когда она бежала оттуда, отовсюду сверху сыпались осколки и обломки, падали люди, всё рушилось, – Брайан делает многозначительную паузу. – Сестра увидала одну сотрудницу со своей работы, которая беспомощно металась из стороны в сторону, схватила её за руку, и они побежали. Она рассказывала, что люди спускались к причалу, карабкались по стенам, а паромы отплывали… В панике люди прыгали на паромы прямо со стен.

В тот день, когда это случилось, я был дома. Я только что отвёл детей в школу, вернулся домой и, помню, жена позвала меня: „Иди сюда, беги скорее к телевизору, взгляни на это. Произошёл несчастный случай, какой-то самолёт врезался в небоскрёб. Какая ужасная катастрофа!” А я ответил ей: „Дорогая, за всю жизнь я совершил семь миллионов перелётов. Они врезались в башню нарочно, это не несчастный случай”. А когда упал и второй самолёт, стало жутко обидно. Эти ублюдки ведь знали, что в тот момент весь мир наблюдал за ними по телевизору. А потом загорелся и Пентагон. Мы живём как раз рядом с военно-морской базой. Там у них пара сотен акров, где они хранят всё оружие, в том числе и ядерное, и всё остальное. Главная цель, – он мрачно усмехается. – Я побежал в школу и забрал детей. Я испугался. Учителя посоветовали нам детям ничего не рассказывать, и я просто привёл их домой.

Я сам в тот день должен был лететь на деловую встречу, у меня уже был билет. На нём написано «11 сентября 2001 года». Эта надпись кажется мне такой нелепой. Я тогда подумал: „Держу пари, что этот рейс отменили”».

«Я в тот день был во Флориде. Мы с женой собирались идти на свадьбу, – тихо говорит Тико, уставившись в окно, – и она полетела в Нью-Йорк выбирать себе платье для церемонии. Когда всё это произошло, она как раз летела в самолёте. Я узнал о теракте уже после того, как отвёз её в аэропорт. Я забеспокоился, ведь террористы могли захватить любой самолёт. Хочешь – верь, хочешь – нет, но агент из туристической фирмы узнал через компьютерную систему, что её самолёт поменял курс и сел в Атланте, поэтому мне оставалось только договориться насчёт машины, и назавтра я уже забрал её оттуда».

Откликнувшись на трагедию, 21 сентября Ричи и Джон приняли участие в телемарафоне в поддержку кампании по сбору средств для пострадавших в результате теракта. А ещё через месяц Bon Jovi в полном составе отыграли «The Concert For New York City» в Madison Square Garden. Кроме того, группа выступила перед жителями Монмута в Нью-Джерси – округа, в котором из-за теракта пострадало более 150 семей.

«Думаю, продюсеры телемарафона знали, кого они могут пригласить, кто может взять в руки акустическую гитару и произвести впечатление на зрителей, – говорит Джон. – Мы исполнили «Livin’ On A Prayer». Мы не были уверены, стоит ли её играть. Ведь то, что́ ты поёшь, в какой-то мере влияет на  людей. Стоило ли играть одну из новых песен вроде «Crying», или же лучше было исполнить что-то такое, что несло в себе совершенно иной смысл – какую-нибудь старую песню, которая нравилась людям и уже стала частью их личных воспоминаний? Мы остановились на «Livin’ On A Prayer», позвали одну мою знакомую скрипачку и отыграли всё как надо. Но это очень мрачная песня, совершенно особенная, и я её воспринимал, возможно, иначе, чем обитатели Лос-Анджелеса (где проходил телемарафон). Думаю, случившееся задело их в меньшей степени, чем жителей Нью-Йорка. Но ведь мы-то были в Нью-Йорке, мы знали людей, которых трагедия задела непосредственно. Это было похоже на эффект резонанса. Обитатели Лос-Анджелеса видели всё по телевизору. Это всё равно, что наблюдать по ящику войну в Афганистане – да, война идёт, но она идёт «где-то там», далеко. В Лос-Анджелесе никто не напивался с горя, мы просто приехали в студию, отыграли свою песню и уехали домой. Брюс Спрингстин в тот вечер предлагал мне поужинать с ним, но я сказал ему, что еду домой, спать. Я сел в машину и вернулся домой ещё до того, как всё закончилось, забрался в постель вместе со своими детишками и заснул. Я бы не смог съесть вместе с ним даже тарелку пасты. Я слышал, как в Лос-Анджелесе люди болтали о фильмах, развлечениях и всякой ерунде, выпивали и дружески трепались, а меня от всего этого выворачивало наизнанку…

И всё случившееся казалось мне таким противоестественным, потому что здание Sony находилось как раз по соседству с Powerstation Studio, где ошивался ещё в юности – приносил пиво Дэвиду Боуи, встречал там Мика Джаггера (который, как известно, рассказывал фотографам, что молодой Бон Джови играет в его новой группе под названием The Frogs), выслушивал выговоры от Дайаны Росс… Да, там, на том самом месте, начинался мой путь от мальчика на посылках к тому, кто делает для своей страны нечто значимое. В том сентябре Нью-Йорк существовал, словно подчиняясь закону Маршалла. Все улицы были перекрыты, приходилось объезжать – квартал туда, квартал сюда, один на север, один на восток, а прямо проехать было невозможно. Я спросил одного из копов, почему так, и он ответил: „Мы ведь пытаемся поймать террористов и не знаем, какой ещё чёртов теракт они могут тут организовать, ну и стараемся, чтобы им как можно сложнее было выбраться из Нью-Йорка”. 53-я улица утратила для меня ту невинность, которая была ей присуща с 1980 по 2001 годы.

Когда пришло время играть «The Concert For New York», ощущения уже стали иными. Людям, по крайней мере, уже было позволено не скрывать своих эмоций. Это означало свободу. Знаешь, у нас есть охранники, которые во время концертов не пускают людей за кулисы, но кто же скажет «нет» полицейскому? (смеётся) Они запросто заходили в наши гримёрки. Но всё обстояло иначе, нежели на телемарафоне, всё было гораздо печальнее».

Торрес глубоко вжимается в своё кресло, его куртка натягивается и морщится в плечах. Он выглядит задумчивым и бесстрастным: «Знаешь что? Это были не столько рыдания, сколько печаль; вместо того, чтобы плакать, люди держали портреты своих близких. Они улыбались и держали эти портреты. И в какой-то момент всё стронулось с мёртвой точки, я уже смог ощутить их энергию. Мы были там семь или восемь часов и могли непосредственно видеть, как люди начинали приходить в себя. Они чувствовали музыку и драйв. Но в конечном счёте дело было в них самих, я никогда раньше не видел ничего подобного. И, честно говоря, вряд ли ещё когда-нибудь увижу».

«Знаешь, – говорит Брайан, наклоняясь ко мне, – скорее всего, тогда все эти люди, потерявшие своих близких, а также пожарные и полицейские, впервые расслабились, сбросили напряжение, смогли сказать себе: „Я не там, я здесь. Там остались ребята, которые не могут сейчас быть здесь и радоваться вместе с нами, но здесь-то всё в порядке, можно расслабиться и отвлечься от всего этого хоть на мгновение”. Думаю, для них тот концерт многое значил».

Bon Jovi также участвовали в благотворительном концерте «Alliance Of Neighbors», который состоялся в октябре 2001 года, в «Count Basie Theatre» в Ред Бэнк, Нью-Джерси. Брайан и Джон живут неподалёку от этого места, и они оба были непосредственными очевидцами того, как отразился теракт на жителях этого района.

«163 погибших были жителями Монмута, того округа, где мы живём, – говорит Брайан, вздыхая и медленно собираясь с мыслями. – Тот концерт был особенным. В мэрию Монмута как-то пришла беременная женщина с двумя маленькими детьми и сказала: „У меня нет денег, нет страховки, у меня ничего нет. Помогите”. И тогда я встрепенулся… Тот концерт первоначально хотели провести с какой-то другой целью, но потом передумали. Мы собрали миллион долларов, дали каждой из пострадавших семей по 80 тысяч наличными, без всякой бюрократии, просто: „Вот вам деньги”. В той школе, где учится мой ребёнок, у семи ребят погибли отцы – и это только в начальных классах...

Мой сосед потерял 25 друзей, он ходил на 25 поминальных служб. Парень был так убит горем, что едва не спятил. Я видел, как вдалеке всё дымилось, и, помню, на следующее утро взял в руки газету, взглянул на фотографии – и запах гари словно ударил мне в нос».

Торрес, который выглядит так, как будто сам когда-то бился на ринге, проводит подходящую аналогию: «Нью-Йорк тогда был похож на боксёра. Ему нанесли удар, у него изо рта выпал загубник, сам он упал на колено, но снова вставил в рот загубник и продолжил драться. Меня это поразило. Нет, он совсем не походил на побеждённого. Это было невероятно».

Брайан пожимает плечами и высказывает своё мнение: «Здесь, в Америке, на нас ещё никогда так не нападали. В других странах терроризм был гораздо более реальным явлением, вот и нам пришлось столкнуться с этим чёртовым злом лицом к лицу».

Когда вы будете читать эту статью, Bon Jovi уже отыграют своё шоу в «Shepherd’s Bush Empire» в Лондоне (приятно осознавать это, учитывая, что они не выступали в Британии уже более 10 лет). Затем они собираются поехать с подобными шоу в Японию и Австралию. Их мировое турне начинается в декабре, а там… Как говорит Джон, «там видно будет. Я не из тех, кто любит заниматься садоводством. Вместо этого я просто сажусь на кровать и грущу. Мне нравится играть, нравится выступать».

В следующем году в честь 20-летия команды выйдет юбилейный бокс-сет. «У Bon Jovi есть много неизданного материала, разных живых и студийных записей, – говорит Джон. – Я не хочу выпускать обычный сборник ремастерингов, чтобы просто подзаработать денег. Мне бы хотелось сделать нечто большее». А пока – больше интервью, больше историй, больше «Bounce». И Джону всё это нравится.

«В этом альбоме мы рассказали правду, – говорит он, собираясь на ланч, пока ещё не пришёл другой журналист. – Там нет никакой ерунды. Но, учитывая всё случившееся, в нём присутствует дух оптимизма».

И, говоря это, Джон улыбается.

Источник: российский журнал «Classic Rock», № 16 за ноябрь 2002 года

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Скан Бон Джови Россия

Джон Бон Джови. Полуночный ковбой (18+)

 

Скан Bon Jovi Russia

После всех актёрских работ Джон Бон Джови наконец-то вернулся в рок-н-ролл, только на этот раз он прихватил с собой пару танцевальных приёмов и супермодель, а ещё написал самые личные песни за всю его карьеру. Пол Эллиотт отправляется в Нью-Джерси, чтобы поговорить с «Лидером» о жизни, сексе и смерти…

Лавируя в оживлённом уличном движении, микроавтобус мчится по Нью-Йорку в направлении тоннеля Линкольна и Нью-Джерси, где Джон Бон Джови ждёт прибытия «Kerrang!». Но, как говорит агент ФБР Фокс Малдер, мы не одни.

Журнал «New Woman» тоже берёт интервью у Джона сегодня. Задание поручено Кэти Пакрик – да, той самой, говорливой пухлогубой американке из телека, бывшей звезде телешоу «The Word». Знаете, однажды в прямом эфире Себастьян Бах из группы Skid Row вылил ей на голову пинту пива. Сегодня она здесь для того, чтобы с пристрастием допросить Джона о сексе и сексуальности и, в общем, обо всех тех интимных вещах, которые желают знать «новые женщины».

Кэти хочет ещё разок послушать новый альбом Джона «Destination Anywhere», прежде чем говорить с ним, поэтому она вставляет предрелизную кассету в приёмник и выкручивает громкость. Начинает играть первый трек «Queen Of New Orleans» (Королева Нового Орлеана), полный неряшливого грува и рок-н-рольной гитары. Музыка – свежак, вышла в 1997 году. Тексты близки к развратным намёкам из «Slippery When Wet», и Джон произносит их бархатным рычанием, от которого мисс Пакрик хихикает: «Мммм, похотливый пёс! Несносный парень!»

Да, в 1997 году в Джоне Бон Джови что-то изменилось. Он, конечно, снимается в нескольких фильмах, но это не единственное его занятие. Покорив мир – дважды – честным роком в стиле Bon Jovi, Джон решил рискнуть и записал этот новый сольный альбом, смешав динамику рока с танцевальным грувом, сэмплами и лупами. «Destination Anywhere» – один из самых удивительных рок-релизов этого года; доказательство того, что похотливого пса действительно можно научить новым трюкам.

«Надеюсь, людям понравится, – сказал Джон, когда мы с ним встретились в Джерси. – Особенно аудитории "Kerrang!", ведь за всю мою карьеру именно из неё пришло большинство моих фанов. Надеюсь, это никого не отвратит, потому что я хотел одним махом заново изобрести себя и попробовать что-то новое, а не продолжать клепать заезженное старьё. Некоторые люди так делают и делают это очень хорошо, но для меня этот альбом был о движении дальше, движении вперёд. Посмотрим, что из этого вышло».

«Когда я начинал, я думал о по-настоящему органичном альбоме. И он получился действительно современным, задача была реально захватывающей. Для меня было очень круто пойти в студию и попросить кого-нибудь показать мне новые способы записи вместо того, чтобы я приходил и делал всё сам, как повелось в группе последние несколько лет».

«Destination Anywhere» (Направление: повсюду) – подходящее название. Первые три песни: «Queen Of New Orleans» (Королева Нового Орлеана), «Janie Don’t Take Your Love To Town» (Джени, не увози любовь с собою в город) и новый сингл «Midnight In Chelsea» (Полночь в Челси) – звучат совершенно по-разному.

«Ну, это хорошо, – улыбается Джон. – Мне это нравится. "Destination Anywhere" – это моя жизнь. Я начал писать заглавную песню в 96-ом, сидя в трейлере в Лондоне, когда снимался в "Лидере". Я реально так себя чувствовал: я в чужой стране, делаю то, в чем абсолютно ничего не смыслю, вот и решил написать об этом песню».

«Я не знаю, что меня ждёт. Я просто путешествую. Я знаю лишь, что не смог бы сейчас сидеть дома. Не знаю, как это делается. Я весь как на иголках просто сидя дома. Мне нужно творить. Я пытался делать музыку для других людей. Не получилось. Ну и хрен с ним».

Когда дело дошло до создания собственного альбома, Джон нашёл двух очень разных персонажей, которые могли поделиться с ним идеями: Дэйва Стюарта, бывшего лидера Eurythmics, поп-дуэта из 80-ых, и Стива Лирони, продюсера альбома «It’s Great When You’re Straight… Yeah!» группы Black Grape.

«Лирони открыл для меня совершенно новую сторону записи музыки», – говорит Джон.

Тебе нравится музыка Black Grape?

«Сейчас – да. Но я довольно долго вообще ничего о них не знал. Потом во время последнего тура Bon Jovi я наткнулся на их запись и подумал: "Ого, что это?". Слушал одним ухом, но ребята из гастрольной команды и из группы приходили и все как один: "Что это, чёрт возьми?". И я прислушался получше.

Мне понравилась их энергия. Так что, я встретился с Лирони, и он мне приглянулся. Я предложил: "Давай сделаем две песни и посмотрим, что получится". Я гонялся за разными продюсерами, пробовал разные вещи. Некоторые из них работали, многие – нет. И я продолжал возвращаться к Стиву и Дэйву. Я собирался сделать со Стивом две песни, а получилось восемь».

Дэйв Стюарт имеет репутацию безумного чудака. Это так и есть?

«О да! – смеётся Джон. – Именно поэтому с ним так интересно работать. Пока мы записывались, он работал над другой записью в комнате напротив! Этот накал делал весь процесс захватывающим, а сам факт, что я был готов экспериментировать и пробовать что вздумается, был великолепен».

«Если кто-то приходил в студию, Дэйв заставлял их что-нибудь делать. Няня его детей пела в песне «August 7^th» (7 августа). Если внимательно прислушаться, то там на фоне завывает девушка. Однажды, когда меня там не было, Хелена Кристенсен зашла проведать Дэйва и в итоге спела песню «Every Word Was A Piece Of My Heart» (Каждое слово было частью моего сердца). При всей эксцентричности Дэйва и моей тупой сосредоточенности мы встретились посередине. Я смог расслабиться, а он – натянуть поводья. Это было круто».

Лирони и Стюарт дали Джону новое вдохновение и то же сделала музыка, которую он слышал по британскому радио, когда в прошлом году был в Лондоне.

«Английское радио сильно отличается от американского, – говорит он. – Если бы я слушал рок-радио в Нью-Йорке, скорее всего, я бы сделал альбом, звучащий как Bush или Live. Но в Лондоне радио и MTV совсем не однотипны. В Штатах я никогда бы не услышал Manic Street Preachers. Или Black Grape, или Pulp, или Blur, ничего такого. Только Oasis крутят за океаном. Так что, это сильно повлияло на меня».

Та песня Manic Street Preachers "A Design For Life" (Проект жизни) - охренительная! Я играл её для группы раз 50. Обожаю эту песню. То же самое было, когда я услышал "Common People" (Простые люди) группы Pulp. Это отличная песня, захватывающая. Когда ты слышишь такое – то, что не услышишь в Америке, – это меняет твой стиль».

«Destination Anywhere» – это самая личная музыка из всего, что ты сочинял?

«Возможно, – кивает Джон, тушит сигарету "Мальборо Лайт" и сразу зажигает другую. – Когда мы с Ричи (Самборой, гитаристом Bon Jovi) работаем вместе, музыка становится нашим голосом. Даже когда я пишу материал сам, группа накладывает свой отпечаток на песню, поэтому она превращается в нечто большее, чем я изначально намеревался написать. А в этом альбоме было приятно увидеть мою точку зрения, а не нашу».

«Midnight in Chelsea» написана о людях, которых ты видел на улицах Лондона во время съёмок «Лидера». А как насчёт других песен в альбоме, они тоже взяты из личного опыта?

«Большинство из них – да. Когда я делал альбом "Young Guns II" (Новички II, саундтрек к вестерну, в который вошёл сольный хит Джона "Blaze Of Glory" (Ореол славы)), я клялся, что тексты полностью посвящены персонажу Билли Кида. Но на самом деле это было на 50% о Билли Киде и на 50% обо мне. Внушительная часть альбома была о том, что я чувствовал в то время, о проблемах, с которыми столкнулась группа; но я всё ещё мог спрятаться за тем фактом, что это был Билли Кид».

«В этом альбоме везде я: в восторженном молодом парне из "Midnight in Chelsea" или в честном "к чёрту всё это" из "Every Word Was A Piece Of My Heart", или в глубокой боли из "August 7^th"».

Слова последней песни самые тяжёлые из тех, что когда-либо писал Джон Бон Джови. 7 августа 1996 года была убита шестилетняя дочь его менеджера Пола Корзиллиуса.

«Это было худшее событие в моей жизни, – вздыхает Джон, затягиваясь сигаретой. –Каждый раз, когда у меня кто-то умирал, это были люди, прожившие полноценную жизнь: мой тесть в этом году, моя бабушка в прошлом году. Можно было почти радоваться мысли, что у них была прекрасная жизнь и они были готовы двигаться дальше.

Но когда у тебя забирают шестилетнего ребёнка, ты просто вне себя, и единственным способом выразить чувства после оплакивания потери для меня было написание этой песни. Я долго собирался, прежде чем сыграть её для Пола. Я играл её нескольким людям, немногим. Я хотел сделать её и узнать, что о ней думает Пол. Я даже не думал, что включу её в альбом, но знал, что должен написать эту песню.

Когда я закончил её, то почувствовал, что в ней схвачены нужные эмоции, и, в конце концов, я сыграл её для него. Я дал ему кассету, чтобы он послушал в одиночестве. Позже он и его жена позвонили мне и сказали, что, если песня войдёт в альбом, это будет хорошей данью памяти для их дочери».

В этой песне есть строчка, где ты говоришь о том, что Бог закрывает глаза и мир становится холодным. Ты веришь в Бога?

«Я верю, да, но эта вера, безусловно, подвергается испытанию, когда происходят такие вещи. Невозможно понять, как такое могло случиться, и я могу объяснить это лишь тем, что Бог закрыл глаза. Не знаю, смог ли бы я оправиться после чего-то подобного. И я не знаю, оправится ли Пол, и сумел ли бы я держаться так же хорошо, как он. Поверьте, всё то время я вдвое крепче обнимал своих детей».

Джон встаёт с места и смотрит в сторону океана, поднимая руку, чтобы защитить глаза от яркого полуденного солнца. Сегодня прекрасный день в Нью-Джерси. Лето, как говорится, в самом разгаре. Мимо проезжает фургон с мороженым, дети играют в мяч на улице. Сам будучи мальчиком из Джерси, Джон в этом тихом приморском городке буквально как дома.

«В такие летние дни, когда приезжаешь в прибрежный городок, возникает определённое чувство; ты ощущаешь, как разбиваются волны, как люди снова выходят на крыльцо своих домов. Самое лучшее чувство, потому что я вырос среди всего этого. Это делает меня счастливым», – говорит он.

«А ещё это самое тёмное и унылое место зимой, – усмехается он. – Паршивое и промозглое, потому что на воде ещё холоднее. Но это твой дом».

У Джона есть квартира в Нью-Йорке. После Лондона он распробовал вкус к жизни в большом городе.

«Нью-Йорк пылает, – говорит он оживлённо. – Я купил там квартиру, чтобы попытаться поймать тот заряд энергии, который получил в Лондоне. Я влюбился в Лондон. Я там по-настоящему никогда не жил. Я бывал в Лондоне раз 20-30, но всего по неделе или по три дня. Поэтому прожить там три месяца – это совсем другое».

«Моя квартира в Нью-Йорке находится на окраине города, в Верхнем Вест-Сайде. Это классный район, всё под рукой. Выходишь за порог – там кинотеатр. Кофе, музыка, книги – всё в двух шагах. В Джерси мне нужно ехать 20 минут, чтобы пойти в кино или в супермаркет. В Лондоне и в Нью-Йорке всё рядышком».

«Я купил дом в Лос-Анджелесе шесть лет назад, а теперь не могу от него избавиться, – стонет он. – Чтобы купить молока, надо проехать больше 10 миль. Это геморрой. Я закончил свою калифорнийскую эру. Попробовал. Не понравилось».

То же самое он думает о работе моделью для недавней рекламы джинсов Versace. Реклама выглядела ужасно, совсем не в стиле рок-н-ролл.

«Это точно, – признаёт Джон. – Но я всегда говорил: "Слушайте, я буду делать разное, но не всё из этого получится". Это было немного странно. Мне не стыдно за картинки. Я для них привёл себя в довольно хорошую форму. Но я не собираюсь делать карьеру в модельном бизнесе».

«Я попробовал. Получил бесплатную сумку, – ухмыляется он, указывая на дорогую кожаную сумку в углу комнаты. – Получил шмотки. Это было моё вознаграждение. Это был крутой опыт. И точка. Не хотел бы зарабатывать этим на жизнь. Это был не самый умный шаг в карьере, который я когда-либо делал, но меня это не смущает».

А смутило ли тебя интервью, которое ты дал для «Лоудед» в прошлом году? То, где ты наклюкался красным вином и начал фантазировать о том, чтобы «кончить на сиськи Мадонны»?

«Что?!» – выпалил он. На его лице даже появился намёк на румянец стыда, когда он потёр подбородок, пытаясь вспомнить статью. «Я не знаю, что я сказал в том журнале. Придётся просмотреть его».

«Кончить на сиськи Мадонны? – он призадумался. – Не знаю точно, что я там наговорил, но, блин, неплохая картинка, да?»

 

Источник: Журнал «Керранг!», 14 июня 1997 г. (Джон Бон Джови на обложке)

 

Перевод на русский язык выполнен агентством переводов «Лингвиста» специально для Bon Jovi Russia

 

Читайте также: Вымой рот с мылом (18+)

 

Скан Bon Jovi Russia

 

Скан Bon Jovi Russia

Скан Bon Jovi Russia

Скан Bon Jovi Russia

 

 

Приятного аппетита. Интервью с Кэти Пакрик (упомянуто выше)  

(18+)

 

Скан Bon Jovi Russia

Оказавшись в трейлере с самым сексуальным и практически раздетым богом рока, популярная телеведущая Кэти Пакрик не может поверить, что забыла свою шоколадную краску для тела.

«Это он?»

«Я не знаю, у него очень короткая стрижка».

«Всё равно возьми у него автограф!»

Молодые мамочки с Рокуэй Бич так глазеют на Джона Бон Джови, который крутится возле уличного указателя, что не замечают угрозы столкновения своих колясок. Джон бросает угрожающе мрачные взгляды на фотографа, который угодливо щёлкает затвором. Мамаши из Куинса в джинсах-резинках восхищаются его глянцевым очарованием. Таращась на него, они трудолюбивыми руками приглаживают растрёпанные волосы и смахивают засохшие детские слюни. В конце концов, не каждый день встречаешь рок-звезду у себя на районе.

Только вот сегодня Джон не рок-звезда. Он – кинозвезда, которая снимается в своей пятой картине «Long Time, Nothing New» («Давно ничего нового») (фильм вышел под названием «No Looking Back» («Не оглядываясь назад» – прим. Bon Jovi Russia) от режиссёра фильма «She’s The One» («Она единственная») Эда Бёрнса. В этом кино Джон играет обычного работягу, которого бросает подружка (её роль исполняет Лорен Холли). Ей наскучил их небольшой городишко, и она отправляется в большой мегаполис. Сегодня мы находимся на съёмочной площадке на захудалой прибрежной окраине Нью-Йорка.

Пока Джон приводит в восторг местных жителей и строит недовольные гримасы фотографам, я решаю пробраться в его трейлер. Но сначала мне нужно пройти мимо доктора Стива, рослого тренера-хиропрактика, работа которого заключается в манипуляциях с чакрами Джона Бон Джови и потоками его энергии Ци. Похоже, Джон – большой любитель акупрессуры, массажа энергетически активных точек. Доктор Стив говорит, что уже неделю болтается без дела – звезде лечиться некогда.

Судя по всему, Джон занят всегда. Прежде чем начать работу над этим фильмом, он на три месяца увёз свою жену Доротею и детей в пригород Лондона, Уондсворт, на время съёмок фильма «Лидер» (в прокате с августа). Одновременно он сочинил и записал свой второй сольный альбом «Destination Anywhere», а потом сразу же вернулся в родной Нью-Джерси, чтобы начать работу над фильмом «Давно ничего нового».

Итак, вернёмся к трейлеру, который, как и его нынешний обитатель, оказался несколько меньше, чем я ожидала. Здесь не хватит места, чтобы выполнить даже самый скромный прыжок в шпагате. Из личных вещей только чёрные панорамные солнечные очки, чёрные электронные часы и пара чёрных замшевых сапог с острыми носами и восьмисантиметровым кубинским каблуком. Вот это я понимаю, базовый набор рок-звезды.

Меня обрывает на полуслове сам капитан корабля. Пока Джон церемонно протягивает руку для рукопожатия, я составляю полный список отличительных черт его образа: превосходное телосложение, белоснежные зубы, безупречный загар и просто шикарные волосы. На нём одежда персонажа из фильма: облегающий серый свитер, облегающие зелёные рабочие брюки и массивные коричневые ботинки. Ботинки, наверное, тоже облегают, но для меня это не так уж важно.

Джентльмен из Нью-Джерси садится в паре сантиметров от меня и закуривает «Мальборо Лайтс», первую из многих.

 

New Woman – британский женский журнал пикантного содержания, публикующий откровенные статьи о том, как сделать мужчину своим рабом.
Значит, не того парня выбрали. К слову о пикантном, мисс Розовый-Лифчик-Просвечивающий-Из-Под-Кофты. [Джон явно оценил прозрачность моей коричневой кружевной блузки].

Стараюсь, как могу.

Мне нравится.

Я просто работаю с бюстгальтером на виду.

Так можно работать. Мне очень нравится. [Джон поправляет свои обтягивающие зелёные брюки, чтобы было удобнее].

Кстати, у меня есть подарок, который будет напоминать Вам о Британии. [Протягиваю ему баночку Мармайта] Это Вам.

[В ужасе] НЕНАВИЖУ эту штуку! НЕНАВИЖУ эту штуку! Это просто дрянь! Обмажь им свою машину. Смажь им колёса. Это просто... фу.

[Успокаивающе] Всё в порядке, Джон...

[Поднимается и осматривает одежду для фотосессии, висящую на стене.] Надо бы примерить вот эти. Хорошие брюки. У меня такой одежды нет, они просто дают мне её поносить для фотосессий.

Это замшевые брюки?

Да. Отлично смотрятся. Возможно, им придётся уйти домой на мне.

Что Вы делаете, чтобы настроиться на нужный лад в студии звукозаписи? В моём представлении Вы наливаете себе в штаны горячий заварной крем для такого страстного вокала, или что-то вроде того.

Всё тебе расскажи.

[Джон обескураженно начинает снимать свой свитер]

Ну, знаете, британцы славятся своими извращёнными странностями, например, занимаются сексом с завязанными глазами и апельсинами во рту.

У меня оральная фиксация, так что я знаю, что с апельсином во рту ничего эротичного сделать не получится.

[Теперь Джон во всей красе демонстрирует передо мной свой накаченный торс.]

В таком случае Вы могли бы насладиться последним британским фетишем – шоколадной краской для тела.

Звучит интригующе.

Это значит, что Вас можно ею соблазнить?

Ага, я бы заценил. У тебя есть?

[Мысленно ругаю себя за то, что принесла Мармайт вместо шоколадной краски]

Становится ли с годами скучно пробовать новое в сексе?

Новое в сексе? Нет, думаю, это увлекательно, если ты можешь найти подходящего партнёра. Я максимально открыт для подобных экспериментов. Вообще, если бы я пришёл домой, и моя жена захотела бы попробовать что-нибудь эдакое, я бы согласился.

[В этот момент Джон заскакивает в уборную, чтобы переодеться в замшевые брюки.]

Значит, Вы любитель открытий в плане секса?

[Я вынуждена прокричать это через дверь туалета, поэтому чувствую себя какой-то извращенкой. Слышу, как бренчит пряжка на ремне его брюк, и решаю подсмотреть в замочную скважину.]

Я люблю секс, очень люблю. Ну, а в плане открытий я настоящий Христофор Колумб.

[Внезапно дверь туалета распахивается, и на Джоне нет ничего, кроме его новых замшевых штанов. Впечатляющее зрелище, стараюсь дышать глубже.]

Как тебе?

Хорошо смотрятся. Правда, слегка мешковаты. Вас это не беспокоит?

Не-а. Так остаётся больше места, чтобы контролировать обстановку.

Или налить немного горячего заварного крема.

Или налить горячего заварного крема.

Как Вы относитесь к эротическим сценам?

Абсолютно нормально. В них нет ничего особенного. Так или иначе, у меня там как у второклассника. [В это трудновато поверить, поскольку «обстановка» в замшевых штанах Джона даже близко не напоминает семилетнего ребёнка.] (Прим. Bon Jovi Russia: Джон сказал буквально следующее: «I'm hung like a second grader». Согласно словарю жаргонных выражений, «hung like a baby» означает, что ваш член равен вашему росту и весу, когда вы родились)

Это правда, что люди, с которыми Вы работаете, зовут Вас Элвисом?

Да.

Почему? Вы раздаёте «Кадиллаки»?

Да.

Можно мне один?

Конечно. За эти годы я купил много машин, домов и всякого-разного для людей.

Я люблю розовый цвет.

[Указываю на свой проглядывающий бюстгальтер]

Я вижу.

Да, точно. Можно было и не говорить.

[Ловлю его хитрый взгляд] А низ у тебя соответствует верху?

Нет, мне всё равно, что внизу. Я не люблю отрывать свой зад от верха. [Джон начинает медленно аплодировать] Я заслужила аплодисменты за это?

Я это ценю. А вот колготки твои оставляют желать лучшего. Чулки – это классно, а колготки крайне несексуальны. Когда снимаешь юбку, а колготки всё ещё на тебе, это выглядит непривлекательно... ну, знаешь, эта маленькая дышащая штука посередине? [Надеюсь, он имеет в виду ластовицу]

Ну, зависит от того, кто дышит.

Нее, как-то нелепо. Я не любитель колготок.

Ладно. Я постараюсь учесть это к нашей следующей встрече. [Пытаюсь вернуться к вопросу об Элвисе] Вы ассоциируете себя с Элвисом?

Ну да, у меня много общего с Элвисом. Мне очень нравился его стиль пения, он был очень преданным – потом немного сбился с пути, но в целом он был отличным парнем. Очень жаль…

...что ему пришлось уйти вот так...

...в 42.

Что Вы собираетесь делать, когда Вам исполнится 42?

Надеюсь, то же самое.

Откинуться в туалете, что ли?

Нет, не то же самое, что Элвис; я имею в виду то же самое, что делаю сейчас – записывать альбомы, сниматься в фильмах.

Насколько Вы близки к скучным делам реальной жизни, типа оплаты счетов? Есть вероятность встретить Вас в аптеке выбирающим любимый дезодорант?

Конечно. Не думай, будто каждый день я просыпаюсь и бегаю вокруг церкви, приговаривая: «Спасибо – не знаю, чем я всё это заслужил». Я не хожу в церковь, но иногда пробегаю мимо. Разумеется, я хожу в аптеку, а как иначе.

Своей новой короткой стрижкой Вы сегодня привели в замешательство местных мамаш. Возможно, в будущем мы увидим новый лук в стиле «скинхед»?

Я этого не боюсь. [Для этого фильма] мне говорят: «Подстригись, похудей», а я говорю: «Не вопрос».

А почему Вы изначально подстригли волосы? Их затянуло в студийный вентилятор на съёмках клипа?

[Нетерпеливо] Нет, нет. Пришло время перемен, вот и подстриг.

Если бы не музыкальная и кинокарьера, ради которых всегда нужно выглядеть идеальным, Вы были бы пухленьким?

Ну, я не сижу на макробиотической диете – смотри [показывает на корзинку с закусками на столе]. У меня там батончики «Сникерс». Мне правда нравится тренироваться, и я заядлый бегун. Сказать по правде, для меня это способ снять напряжение, я занимаюсь только по этой причине. Я снимался в фильме, где мне пришлось набрать 5 кг и сделать армейскую стрижку, это было забавно. Пить каждый день и есть жирную пищу очень весело. Вообще-то, во мне ещё осталось кое-что от вчерашней бутылки вина.

У Вас есть какие-нибудь действенные рецепты от похмелья?

Иглоукалывание может убрать похмелье.

Куда нужно воткнуть иголку?

В палец на ноге. Хочешь верь, а хочешь нет: втыкаешь туда маленькую иголку – и твоя печень «в ударе».

[Джон достает яблоко из корзинки и начинает рассеянно тереть его о своё упругое мускулистое бедро длинными, неторопливыми движениями. Вверх по бедру, вниз по бедру... вверх... вниз... везёт же яблоку!]

Давайте поговорим о Вашем фильме «Давно ничего нового». Как Вы получили эту роль?

Эдди [Эд Бёрнс, режиссёр] прислал мне сценарий. Изначально должны были снимать в Эсбёри Парке, поэтому я ухватился за идею съёмок, во время которых смогу спать в своей собственной постели. Но потом мы переехали сюда, в Фар-Рокуэй.

Вы играете только те роли, которые Вам действительно интересны?

Ну, я делаю это не ради денег или роскошного жилья [осматривает свой малюсенький трейлер и смеётся]. Мне нравятся фильмы с интересными диалогами, а не те, что просто приносят деньги. Я гораздо больше заинтересован в оригинальных сценариях, оглушительный успех не так важен.

Когда Вы только начали брать уроки актёрского мастерства в 1991 году, Вы могли представить, что будете сниматься в больших голливудских фильмах?

Нет, совсем нет. У меня никогда не было намерения попасть в кино, но меня мотивировала музыка, которую я написал для фильма «Молодые стрелки». Следующее, что я помню, это как я получаю «Золотой глобус», как меня номинируют на «Оскар» и как я выступаю на церемонии вручения премии Американской киноакадемии. Я смотрю в зал и говорю: «Неплохо». И мне захотелось это повторить. Я загорелся этим. [Джон наконец заканчивает полировать яблоко и кусает его]

Вы, наверное, чувствуете себя настоящим богом рока, когда выходите на сцену. А когда появляетесь на съёмочной площадке, ощущаете ли себя простофилей-новичком?

Да, в некоторой степени. «Destination Anywhere» – мой девятый альбом, и несмотря на то, что сесть и написать новую партию песен – очень волнующе, я знаю весь процесс. Я умею записывать альбомы и гастролировать. Но проблема в том, что это всё, что я умел делать. Так что, идея начать с чистого листа в новой сфере меня действительно привлекла.

Ваш первый сингл с альбома называется «Midnight In Chelsea» («Полночь в Челси»). Что именно Вы делали в Челси ночью? Прятались от пьяных тусовщиц и пытались найти бар, который ещё работает?

Ага, типа того. На самом деле, жизнь в Лондоне изменила для меня всё. Она заставила меня снова почувствовать себя ребёнком. Я любил Лондон и получил место в Нью-Йорке после всех этих лет жизни в Нью-Джерси просто потому, что хотел снова ощутить всю эту энергию.

Кстати о доме, почему бы Вам немного не обустроить свой трейлер?

Он обустроен!

Здесь не хватает какой-нибудь ароматической смеси.

Я похож на парня, который увлекается ароматерапией?

А какой Вы парень?

Вот тут у меня шоколадки, в шкафу гантели, а ещё есть стереосистема…

Что Вы слушаете?

[Заходит костюмер с одеждой для следующей сцены. «Барбара Стрейзанд»]

[Саркастично] Ага, Стрейзанд, ну, знаешь, медитативная музыка, кабаре... такой вот я, культурный мерзавец.

Что ж, мне понравилось, как ты раздевался передо мной, Джон.

Буду рад устроить для тебя шоу в любое время.

Спасибо, уже устроил.

Источник: британский журнал «New Woman», июль 1997

Перевод на русский язык выполнен агентством переводов «Лингвиста» специально для Bon Jovi Russia 

 

Фильм «Не оглядываясь назад» (с переводом на русский):